Нулевой километр

 

 

Пьеса в двух действиях.

 

 

 

Действующие лица:

 

 

 

 

МИША

АНЯ

ВЛАДИК

 

Действие первое

 

Сцена первая

 

Комната. Диван. Рядом с комнатой коридор. Дверь приоткрыта, «на цепочке». За дверью, в подъезде, мужские голоса, громко говорят, смеются. На диване, с ногами, сидит Аня. Она закрыла лицо руками, тихо-тихо воет. Миша сидит на полу, рядом с диваном, читает книгу «Правила эксплуатации автомобилей Ваз». Аня подняла голову, посмотрела на Мишу, вздохнула.

АНЯ. Сделай ты что-нибудь, не сиди так. Ну сходи, заткни их, что ли. Они целый день орут, и вчера орали, и месяц назад. Хорошо, крикни, я разрешаю, на весь подъезд, чтоб до первого слышали. Сволочи, у меня жена, она при смерти лежит.

МИША. Сидит.

АНЯ. Скажи – карантин у нее, палата смертников!

МИША. Встань и скажи. Жара эта, мне шевелиться жарко.

АНЯ. Ты не понял? Это игра была, двух зайцев сразу, это будто мы с тобой муж и жена, и тишина наступит, наконец. Каждый день орут. И чего стоят они, что их – не ждут нигде? Дак пускай найдут тех, кто ждать их будет, и пускай идут к ним, проваливайте из нашего подъезда, уходите из нашей жизни. (Смеется.)

МИША. Раз в жизни сел.

АНЯ. Тогда дверь закрой, там на цепочке, все слышно громче раз в сто. Назло мне открыл, да?

МИША. Ты не видишь, я разделся – жарко. А от двери открытой дует и воняет меньше. Они поговорят и заткнутся, ты внимания меньше на них, все как обычно, привыкла бы уже. Жара, ясно?

        Аня встала, взяла со стола газету, села обратно.

АНЯ. Пасмурно. Меньше воняет – это я специальным освежителем побрызгала, он от трупного запаха помогает. Я же подготовилась, не то, что ты. Я, между прочим, устраиваю тебе всё тут, ты только о работе думаешь своей. Захотел переехать – нате, пожалуйста, я взяла и написала это объявление долбанное, я взяла и сходила к ящику этому железному, я взяла и опустила это объявление в ящик этот. А ты расселся, сидишь. Мы сидим вот, а все, кто газету купили эту – читают её и объявление видят наше.

МИША. Все покупают газеты, подходят к киоску твоему, видят лицо твое наглое за стеклом и начинается – а газетку объявлений можно? Мне бы квартирку разменять, три на две, пять на восемь.… Ой, а мне бы работу, такую, знаете ли, чтоб целый день работать, а деньги не обязательно …

АНЯ. Мечта была у меня. Сижу я дома, а там, из газетки какой-нибудь захудалой, узнал кто-то и знает, что я есть, что мы есть с тобой.

МИША. Ой, а мне бы шубу по дешевке, на зиму, такую, б/у, знаете, а, девушка, газетку дайте.… А ты им: нате, пожалуйста, возьмите, вот сдача ваша. Они говорят тебе – девушка, а сами и не видят, кто там обслуживает их, может, там мегера старая сидит и руками своими трясучими газетки подает им всем.

АНЯ. Все знают меня, некоторые специально в мою смену приходят, старички всякие, приятные слова мне, с разным праздниками поздравляют, приятно. Я одного знаю, он всех продавцов во всех магазинах – девушками называет.

МИША. Ты детский сад «Дружба». Эта газета твоя, три рубля стоит, ее одни бомжи повернутые, да придурки лагерные покупают. Говорил, в «бегущую» отправлять надо, тогда б тебя весь мир, твой номер телефона на всех голубых экранах.

АНЯ. Экономика должна быть… дурак ты, Миша. Все недовольный, все не так. Придет и подпишется на все. Покупаю, скажет, выселяйтесь, в другое место сваливайте. (Пауза). Я давно тебе сказать хотела. Ты вот живёшь со мной и не знаешь кто я. А? Не знаешь?

МИША. Даунито хромосомис, олигохрен, ноль полный.

АНЯ. Нет, не угадал ты, неправда.

МИША. Не угадал. А кто тогда? Кто?

АНЯ. Не скажу. Не хочу, чтоб смеялся, нет.

МИША. Ну и не говори, не больно и хотелось.

АНЯ. Хорошо, ладно. Я центр, я нулевой километр.

МИША (смеётся) Что? Ноль-ноль километров? А чё так мало? Ты по крупному бери, типа, сто тысяч километров, весь земной шар. Ты – это всё.

АНЯ. Ты не понял? Я центр, я нулевой километр. Ведь есть же указатели всех этих четырёхсотых, трёхсотых километров около железнодорожного полотна. Я только их знаю, только их я вижу всю жизнь. А ведь есть же где-то этот нулевой километр, эта точка отсчёта, это начало пути. Я раньше думала часто об этом, а теперь поняла, что это я… Ты сидишь и не знаешь этого, ты должен гордиться мной.… Приедет и подпишется. Покупаю, скажет, вот у видишь.

        Миша смеётся.

МИША. Ага, скажет, фиг покажет. Зайдет, унюхает запах этот, он ещё и клопов наших увидит, когда не надо – тогда и появятся, точно. Это мы бабку хоронили когда мою, давно ещё, мне лет десять было. И уже как в гроб положили её, на табуретки поставили, у нас вдруг тараканы появились, много тараканов, они ползают, прямо по гробу, по крышке. Мне стыдно так было, перед людьми всеми. Только о тараканах этих думал, люди смотрят. А мы-то не виноваты были. И как только вынесли гроб, тараканы исчезли сразу.

АНЯ. Не увидит. А что у нас плохо - обои новые, унитаз, раковина, санузел раздельно, газ скоро подключат. Я набрызгала, часа три не должно вонять, я вчера проверяла. А вообще-то все насекомые появляются к чему-то. Тараканы, например, к деньгам. Блохи тех кусают, кому пора из этого места сваливать. А вот к чему клопы наши? Тоже уезжать нам надо? Или денег вдруг подвалит экстренно, а? Не знаешь? Откуда взялись они, приползли на нашу голову, у меня вся спина в укусах, видел? (Задирает майку, показывает).

МИША. Где наши желающие, где сотни клиентов, разрывающийся телефон и звонки в дверь? А вдруг учует, это мы с тобой принюхались. Мы уже наполовину чувствуем вонь эту, адаптировались.

АНЯ. Адаптировался, привык? Ну и живи, хорошо, я не буду ничем брызгать, оставайся тут. Сказал бы сразу, мы бы не парились со всем переездом этим, я бы не парилась.

МИША. Или вдруг в окно моё посмотрит и тоже там чего-нибудь увидит, чего-нибудь свое, тоже страшное.

АНЯ (вдруг). Ты в упор на меня посмотри, посмотри, ну. (Миша смотрит на Аню, смеется.) Сижу, смотрю на тебя и ничего. Ты ведь родной мне, да? Я поэтому и могу смотреть в лицо тебе, в глаза твои.…

МИША. Мы б даже если б поженились с тобой, мы б не стали родственниками. У нас нет крови общей, а значит и не родственники, у тебя своя, у меня тоже, наша кровь не пересечется.

АНЯ. Не родственники, ты дверь для меня закрыть не можешь и в окно свое не смотреть. Плюнул бы на жару, забыл, что жарко тебе. Или мужиков бы этих с лесенок спустил. Что нам делать с тобой? Мы у клиента спросим нашего – как жить нам, что делать, кто виноват во всем этом, то, другое, что-то, типа, из этой струи, в общем. Ты не знаешь ничего, ты ноль полный. А прикидываешься все, что книжки читаешь, все умным стать хочешь, все в окно свое смотришь.

МИША. Тоже почитай, отвлечешься, какую хочешь – тебе из шкафа достану, посидишь, почитаешь, успокоишься.

АНЯ (смотрит на книгу Миши, читает). Пра-ви-ла эксплу-а-та-ци-и авто-мо-би-лей Ваз. (Смеется.)

МИША. По работе это, мне надо, отстань…

АНЯ. Мы поедем с тобой на край света, посадим там березы и пальмы и начнем новую жизнь, так? Или просто полетим в космос, высадимся на какой-нибудь планете, и будем жить там с тобой. Миру пять миллиардов лет, солнце прогорает через семь, нам мало осталось, мы ничего не успеем…

МИША (читает). Тихо, тихо, тихо, тихо, тихо, успокойся. Не надоело? Мужики там, ты здесь, нет?

АНЯ. Оно мне надоело, да. А оно – это ты, понял? Скажи, мне наплевать на тебя, можешь от листка своего не отрываться, голову можешь не поднимать. Скажи, давай, повторяй за мной, мне… плевать… на… тебя…

МИША (читает). Мне… плевать… на … тебя… Что?

АНЯ. Подписался, все, все ты сказал. Сказал он, сказал, я все слышала. Дверь не закрываешь, мужиков не бьешь этих, ухожу, все. (Аня начинает одеваться, что-то ищет в шкафу.) Уйду от тебя, сиди, читай, я тут третий лишний, спи с книгой своей. А я на лавочку лягу, тепло, подойдут, спросят, скажу – муж выгнал. И адрес назову, пусть придут, арестуют тебя, в тюрьму, за решетку посадят.

МИША (встал, подошел к Ане.) Уйдешь? Сейчас, да?

АНЯ. Я забыла, я не хотела. То молишься, то истерикуешь, ты определись. Мы в игру сыграли с тобой, я женой была твоей, понравилось, я согласилась уже в игре нашей… Миш, ну не молчи…Ты в тринадцать лет дом построил, а в четырнадцать полком командовал, нет? Это мужик есть такой, у него руки горячие и потные. У тебя холодные всегда, сердце горячее, значит. Извини, я забыла, я в магазин, Миш, ты же просил меня – иди, иди, не помнишь? Я и собралась, я и схожу.

       Миша побежал в коридор, закрывает дверь.

МИША. Я каждый раз вижу, окно это, его закрасить надо, досками забить. Ты по дороге идешь, на светофор не смотришь, ты идешь и машины везде, они окружают тебя, их больше все, больше. И нет тебя, нет …

АНЯ. Я говорю – не смотри туда, мне что его – скотчем заклеить? Это тебе бабка твоя паронормальная внушила, она же ведьма, сам говорил. Ты каждый день у окна, ты все смотришь и смотришь. Я вижу, шторы по-другому закрыты, зрительная память у меня, выработанная. Мне знаешь, сколько запомнить надо. Ладно еще газеты, журналы, а ерунда всякая, которая нам в нагрузку дается, эти еще все – ручки, карандаши, жвачки, шоколадки, заколки, резинки… Я нулевой километр, я сижу посреди всего этого. Я в самом центре. Ты думаешь – я просто работаю? Нет, я руковожу энергией всей. Я – центр, с меня всё начинается… Стекло прозрачное, меня все видят, я в центре киоска, в центре улицы, в центре центра.

МИША. Пусть поменяется оно там, да, смотрю и что? Я придумал окно это? Я все это сделал? Мне досталась квартира, я и живу.

       Вдруг несколько раз ударили часы. Миша и Аня вздрогнули.

АНЯ. Я выкину их. Пока тебя не будет, я возьму их и на мусорку, пусть подберут, пусть другие мучаются.

МИША. Я чувствую, мне прогуляться надо. Этот освежитель твой, у меня голова кругом, он с жарой смешался и на меня эффектирует, ты ничего не чувствуешь?

АНЯ. Мы не должны упустить его, Миша, ты оставайся. Нам бы лишь бы смыться отсюда, окно это проклятое, сам знаешь. Он не придет в другой раз, что у нас тут – золотом расписано? Съезжать надо, срочно, немедленно. Я на всякий случай историю придумала, если что – объяснить, почему съехать хотим отсюда, чтоб про крыс не заподозрили наших, увидишь, она подействует.

МИША. Мы быстро сходим с тобой, успеем, чего ты. А нет если – не судьба, значит, поживем здесь еще, освежителем твоим крутым будем брызгать. А клопов ещё раз потравим, а потом ещё. Нет, правильно ты говоришь, я не буду заглядывать, поклянусь тебе, встану на колени, поцелую подол твоего платья и поклянусь. Нам что, нам торопиться куда, еще два миллиарда лет осталось, я верю тебе, мы все успеем.

 

Сцена вторая.

 

Звонок в дверь. Аня открывает дверь. На пороге Владик.

ВЛАДИК. Извините, я правильно попал к вам, нет? Я из газеты, то есть, нет, я сам-то не из газеты, хотя работал раньше, в местной – «Городские вести», знаете? А адрес ваш я узнал из газеты объявлений. Мы же созванивались с вами, вчера, вечером. Так вы это, те, которые на том конце провода, да?

МИША. На том конце провода, на этом конце провода, да, здесь, да, это мы. Как раз с вами и разговаривали, как раз вас и ждали.

АНЯ. Вы проходите, мы вам покажем сейчас все. У нас хорошая квартира и район, вы не думайте. Просто мы с мужем разводимся, продадим и две однокомнатные купим, понимаете? А то разменять труднее сейчас, продать легче и другие квартиры купить, нам так объяснили, везде законы свои, понимаете?

МИША (смотрит на Аню). Да, да, разводимся, да, проходите, смотрите всё тут.

АНЯ. Как дома будьте, представьте, что будто бы вы уже живёте здесь. Представьте, что это дом ваш. Мой дом – моя крепость, мне не понятно выражение это. Да, у нас тут как в крепости, всё крепкое, всё прочное. Скажи, Миша. У нас тут недавно ремонт был.

МИША. Да, конечно, ремонт, ремонт, что надо отбабахали, месяца три, наверно, делали…

АНЯ. Четыре…

МИША. Да, четыре месяца ремонтировали квартиру эту, везде, кругом всё новое, отмучались, года не прошло ещё. Так что, заезжать если будете, считайте, что делать вам не придётся ничего. А то ведь как у других бывает – то грязь, то обоев нет, то замки менять надо, то трубы…

АНЯ. А то и клопы бывают или того не легче – мыши, вообще, крысы. Купите квартиру и проклянете потом, и пожалеете ещё сто тысяч раз, но поздно будет.

МИША. Да, трубы новые везде, а знаете, как, между прочим, трудно сейчас трубы поменять. Нет, конечно, если у кого денег много очень, тогда легко, наверное, а когда не очень …. Но поменяли, как чувствовали, что надо будет.

АНЯ. Как чувствовали, что разводиться будем, что квартиру менять, продавать придётся, чувствовали, что по объявлению из газеты вы придёте, и смотреть всё это наше поменянное будете. Очень обрадовались мы, когда вы по телефону позвонили нам вчера, и целый день ждём вас, с утра самого. Да вы раздевайтесь, обувь снимайте, проходите, всё посмотрите, мы всё покажем вам.

Владик снимает обувь, стоит в носках, смотрит на Мишу и Аню.

АНЯ. А я вот замечать недавно стала, что человека по обуви узнать можно, как он ставит обувь свою, когда раздевается. Смотришь на туфли и их хозяина представляешь, это не объяснить, это смотреть надо.  

Владик испуганно смотрит на свои туфли.

Вас я не знаю пока, поэтому ничего сказать не могу, но вы же знаете себя, посмотрите, скажите, ведь правильно говорю я? Мне муж не верит, не понимает меня, именно из-за этого мы и разводимся с ним.

ВЛАДИК. Правда? Из-за этого?

Идут на кухню.

МИША. Да из-за всего понемножку, не суть важно это. Да, да, скоро, знаете ли, газ проведут нам, уже все бумаги, сказали, что подписаны. Осталось совсем ничего, самая малость. Только работа специалистов и покупка плит. Да вы проходите, вот здесь кухня наша, здесь вот плита, пока ещё электрическая только, здесь вот раковина, новая…

АНЯ. И представьте, как замечательно жить тогда станет, с газом-то оно совсем другое дело. Как проснёшься утром, как пойдёшь на кухню, как возьмёшь спичку, как чиркнешь ей об коробок и подожжёшь огонь на своей плите новой. Я даже, если честно признаться вам, завидую даже. Но мы тоже с газом искать будем, может, и повезёт нам.

МИША. А, может, чаю, предложить вам или кофе? Главное-то, чтобы вам нравилось, вот вам, честно скажите, нравится газ или всё-таки электричество больше?

ВЛАДИК. Да мне как-то, всё равно как-то, лишь бы квартира…

АНЯ. Да, да, можно попить кофе или чаю, сообрази тут, Миша. (Владику ) Конечно, с газом лучше, здесь даже вопросов никаких быть не может. Вот вы мне ответьте лучше, вы новый человек, я не знаю вас и вы меня тоже, вы врать не будете мне, лукавить, как часто знакомые делают. Вот куда не посмотрю, не взгляну куда – цифры везде. Понимаете? Дата изготовления, срок годности, дата рождения, дата смерти, время отправления, время прибытия. Номера машин, номера паспортов. Всё пронумеровано, всё уже давно где-то и кем-то просчитано. Не замечали?

Миша греет чайник, достаёт кружки, сахар, кофе, чай.

ВЛАДИК. Кем просчитано? Я не вкурил чего-то, кем? Кто там считает это всё? Вы кого-то конкретно ввиду имеете?

АНЯ. Понимаете, главное, ни кем, а что. Главное, что просчитано, они уже за нас посчитали всё и нам исправить нельзя будет. Понимаете?

ВЛАДИК. Вроде как…

АНЯ. Мне пока не верит никто, а это, я думаю, какая-то будет новая научная теория, какое-то супер - новое открытие. Оно должно повлечь за собой какие-то изменения в психологии, в мировосприятии человека, в психоанализе нашей жизни. Может, и в газету написать, я, когда сижу в киоске своём...

МИША. Она в киоске « Союзпечать» работает, газеты продаёт.

АНЯ. Когда нет народу, я газеты свежие читаю, от скуки, понимаете? И в разные газеты разные люди пишут свои замечания или наблюдения, или факты из жизни. Как вы посоветуете мне, у вас же опыт, сами говорили.

ВЛАДИК. Я пять лет только, напишите, может, повезёт вам, не знаю, там по-всякому бывает, прочитают и что-нибудь скажут вам.

АНЯ. Нет, наверное, думаю, надо в какой-нибудь журнал научный, типа что-то «Время и столетие», там к месту будет. Хочу донести, понимаете, чтобы люди услышали и задумались над этим.

ВЛАДИК. А я, знаете ли, постоянно себе задаю один вопрос, как и вы, наверное, как и все вообще. Это банальный вопрос и избитый.

АНЯ. Это, наверное. «Что такое счастье»? Правильно я отгадала?

ВЛАДИК. Странно, но правильно, да. Это не вопрос даже, так, я часто думаю об этом.

АНЯ. Счастье, оно всегда есть, только мы не знаем, что оно есть. А когда время проходит, вспоминаем то, что было, и говорим: вот тогда-то и было у меня счастье. Так?

ВЛАДИК. А я, когда-то, помню, нашёл на улице чайный пакетик. Завёрнутый, в бумажке, у кого-то из сумки только что выпал. Я поднял пакетик, и дома чаю попил. И был очень счастлив.

АНЯ. Выпил чаю и кончаю. Выпил кофе – я дистрофик. Выпил пива – я красивый. Выпил сока – я высокий.

ВЛАДИК. Главное, я узнал, на днях буквально, это очень полезное открытие. Понимаете, нельзя вообще есть из эмалированной посуды, потому что от неё откалываются кусочки. А мы едим, пьём и не замечаем этого. А это очень – очень вредно, от этого как раз и бывают разные болезни, часто приводящие к смерти.

МИША. А мне кажется – всё счастье. Когда ночь, звёзды, деревья блестят от фонаря во дворе. И бомжи роятся в мусорке, и мужик пьяный с огоньком от сотового, и светлячки, и молния, которая освещает дом напротив. Всё это счастье, наверное.

Миша разливает воду в кружки. В подъезде закричали. Все трое сидят, пьют.

 

Сцена третья

 

Аня достает кассету, вставляет в видеомагнитофон. Включает. Начинается какое-то американское кино.

АНЯ. А это, Владик, мой фильм любимый. Мишке не нравится, покажу, вдруг вы видели его уже, вдруг он и ваш любимый. Я могу часами фильмы смотреть разные, кассетами обложиться и смотреть, пока глаза совсем не устанут.

МИША. Вот тут у нас большая комната, так скажем, гостиная. Здесь можно гостей принимать, а можно и просто, самому жить, а гостей в маленькой комнате.

АНЯ. И ничего она не маленькая даже. Вот вечно он, напридумывает тоже. Средняя такая комнатка, два окна зато, вы заметили? Это, я считаю, очень хорошо. Свету много. Проснётесь вы утром, если в комнате этой, в средненькой спать будете. Откроете два окна сразу, распахнёте рамы. И солнце, воздух свежий. А знаете, я очень тяжело переношу переход от осени к зиме, потому что я не люблю зиму. Я люблю лето, когда можно проснуться утром, раздвинуть шторы, открыть окно, а там солнце, перспектива, свежий воздух.

ВЛАДИК. Да тут же заводы разные рядом, какой уж воздух. Сейчас везде так, то с труб, то с машин.

АНЯ. И совсем нет запаха никакого. Мы тоже, как вселялись, ну, когда у Мишки бабка померла, тоже думали – вонять будет.

ВЛАДИК. Что? Какая ещё бабка?

АНЯ. А недельку пожили, нет, думаем, не пахнет ничем. И вторую пожили, опять, думаем, не пахнет. Бабушка у Миши, да, очень хорошая, между прочим, женщина была, скажи, Миша? (Вдруг громко забили часы.) Да, эти часики от неё достались нам, да, вот как только вспомнили. Значит, и она нас. Её все соседи любили, до сих пор только добрым словом вспоминают. И нас из-за неё любят, как увидят нас на площадке, всегда что-нибудь про неё скажут, вспомянем её и пойдём.

МИША. Хорошая, да. Она ничего вообще-то, померла только уже.

АНЯ. И переписала всю квартиру на Мишу, потому что понимала, что надо ему, что негде жить ему, всё понимала. Нет, не поэтому, просто, она хорошая была, да, и из-за этого и переписала. Мы с ним молодая семья тогда были, она видела. Знаете, какая она набожная была, почти весь псалтирь наизусть знала, с любого места спроси её, всё скажет. И объяснит ещё, не просто ведь, зазубрила, как некоторые любят, чтоб себя показать. И молитв кучу знала. Могла сутками молиться. Знаете, Владик, какая тут аура хорошая, намоленная, какой тут дух добрый. Знаете, как приятно жить здесь, да здесь же одни добрые эмоции и светлые чувства посещают. А какие тут сны снятся, вам и не снилось. Знаете, как мы уезжать не хотим отсюда с Мишей. Да вот разводимся, что поделать, такое вот у нас дело. Ой, смотрите, это мой любимый кадр. Они наконец-то встретились, три года писали друг другу и вот. Хороший фильм, я дам вам посмотреть потом, мы же будем общаться ещё, с переездом этим, с документами. Расскажу момент один из фильма этого, ещё долго до него, а мотать я не люблю. Слушайте. И наконец-то момент: он подходит к ней, она к нему, смотрят в глаза друг другу, всё ближе, ближе. Уже почти что поцелуй, но тут вдруг он чихает, а она обижается на него и уходит. Вам не смешно разве. Это я рассказываю плохо, а в фильме очень-очень смешно.

ВЛАДИК (улыбается). Нет, ну почему же, смешно, такие мелочи жизни, смешно, забавно. Только, простите, у меня пока нет видеомагнитофона.

МИША. Ну, какие проблемы, правда, мы же будем общаться с вами, правда, да, документы, оформление разное. Придёте опять вот так вот к нам, мы посидим, кофе выпьем с вами или по сто грамм, отметим ваше счастливое приобретение и посмотрим. Что нам Аня включит, у неё же много кассет, то и посмотрим.

АНЯ. Много? Вы не верьте ему, штук сорок, не больше. Он не даёт покупать мне, жмётся. Найду себе мужа, который тоже, как и я, видеотеку иметь захочет, и будем с ним все деньги на видеокассеты тратить. Это тоже один из пунктов, почему расстаёмся с ним. Это в фильме, парень ушёл от девки и написал на бумажке, по пунктам, что ему в ней не нравится. А так сказать не мог. У меня и этот фильм есть, тоже показать могу. Мы сойдёмся с вами, я чувствую. У нас много общего будет с вами. Вот попомните. Я как в этой квартире жить стала, прямо так всё предчувствовать стала, это бабушка его такую атмосферу создала хорошую. Вот поживёте недельку, и всё у вас к лучшему пойдёт, поменяется многое. Запомните, потом мы придём к вам в гости, если позовёте, конечно. Придём, и вы нам про изменения свои в лучшую сторону расскажете.

ВЛАДИК. Да, да, надеюсь, да, в лучшую сторону. Конечно, хотелось бы, но, знаете ли…

МИША. Она правильно говорит, изменится, и только в лучшую сторону. Вы уж поверьте ей, вот здесь права она. Это всё бабушка моя, её молитвами живём.

 

Сцена четвёртая

 

Миша и Аня на кухне. Говорят тихо, чтобы Владик не услышал. А он сидит в комнате, смотрит кино. Фильм, который ему Аня поставила. Аня включила воду. Моет кружки. Шумит вода.

АНЯ. Ты как-нибудь на балкон зазови его, а я побрызгаю. Три часа прошло уже. Три часа и двадцать минут. Сейчас вонять начнёт, и нас и его стошнит сразу. Хотя, как ты сказал, мы же а-дап-ти-ро-ва-лись.

МИША. Ладно, на балкон. Хорошо, зазову, всё что угодно, я всё сделаю.

АНЯ. Я чуть с дивана не упала. Вдруг про бабку твою чё-то понесло меня. Смех ведь. Он поверил вроде. Ага?

МИША. Ага. Он придурок какой-то. Не заметила?

АНЯ. Да чё ты, лишь бы не накрылось. Раз пришёл, значит есть деньги у него, значит и купит. Значит, и съедем, свалим с тобой отсюда.

МИША. Свалим. Деньги ему девать некуда. Сидит – ноль полный, я таких нулей не видел вообще. Нет, вчера сел такой же – вези, говорит, меня, куда захочешь. Я пошутил, типа, спрашиваю, в психушку тебя или в морг сразу, выбирай. Притих. На вокзал надо было. Он же ноль, ноль, ноль…

Аня моет кружки на второй раз.

АНЯ. Да, да, я поняла, я не нулевой километр, нет, я полный ноль. Моя ось не пересекается, всё мимо меня проходит. Да, я как Владик этот, я ноль полный.

Зашумел холодильник. Аня вздрогнула.

АНЯ. Когда переедем, его выкинуть надо. Пусть у нас всё скиснет, пусть всё сгниёт. Я гниль есть буду и отравлюсь, пусть. Я не могу жить так больше. Знаешь, как я засыпаю каждую ночь? Ты же не спросишь, тебе всё равно. Я жду пока холодильник этот, бабки твоей, жду, пока он шуметь перестанет. Между этой вот его тряской есть перерыв минут двадцать. Он отдохнёт и снова меня мучить начинает. И в этом перерыве я и засыпаю. Надо успеть. Или до следующего ждать.

МИША. Переедем, новый купим. Я даже не слышал никогда. Ты придумываешь?

Аня достаёт из шкафа освежитель - железный флакон. Миша заходит в комнату. Владик тупо уставился в экран.

Владик, может, на балкон сходим? Воздухом свежим подышим, проветримся. Чего так-то сидеть, глаза себе портить? Выйдите на балкон, вид посмотрите. Вид с балкона, вид нашего с вами любимого города. Да ведь? Пойдёмте. Пока Аня не видит, что вы фильм её любимый пропускаете.

Заходит Аня. Освежитель у неё за спиной. Аня улыбается.

АНЯ. Да, посмотрите вид своего будущего. Вид со своего будущего балкона своей будущей квартиры. Представите, как каждый день будете просыпаться, выходить на балкон и наблюдать это. Там можно и зарядку делать и чай выходить пить и даже обедать можно. У нас же там столик стоит. Бабушка оставила. Посмотрите то, что видно с балкона вашего, он же ваш будет. Там и церковь видно, и тюрьму, и кладбище. Три в одном. Очень вид красивый. А кладбища, не думайте, совсем немного, мемориал только.

ВЛАДИК. Да, можно. Фильм, правда, очень хороший, засмотрелся. Даже забыл где я.

АНЯ. Правильно, подумали, что дома у себя. Конечно, здесь же дух хороший, я же рассказывала вам.

ВЛАДИК. Да, выйдем, посмотрим. Кладбище? Я и не заметил. Церковь слышал, колокола здесь бьют. И тюрьма, проволока колючая и вышка с охраной. Не знал.

Миша и Владик выходят на балкон. Аня задвигает шторы. Начинает быстро брызгать освежителем.

МИША. Ну и как оно вам? Как? Нравится? Ничего, правда? Мне вот очень всё, но разводимся, жалко. А вам вот повезло, думаю. Тут и лес рядом, деревья хвойные. Ну, на кладбище то есть. С него и воздух свежий.

ВЛАДИК. Это тут, говорят, я слышал, писатель один, известный похоронен. Он, говорят, писал много и из-за этого и помер. Здесь? Как-то неприятно, мне кажется, вот так вот рядом с местом захоронения…

МИША. Ой, да вы не бойтесь, спите себе. Мы же спим, никто нас не тревожит, никто не приходит по ночам. Да здесь уж семьсот лет никого не хоронят, тут уж все трупаки удобрением стали. Да, а писатель этот, я не помню его фамилии, он почти под нашими окнами лежит. Вы ляжете спать, а вам его рассказы и повести приснятся, что-то умное и интересное. Он же известный, наверное, что-то такое писал. И, понимаете, получится, что вы, как и мы, сейчас, рядом с самым настоящим писателем спать будете. Понимаете?

ВЛАДИК. Это очень интересно, да, над этим надо подумать, надо. Я вчера вечером домой шёл. И вдруг впереди увидел, мне показалось, будто мой дом горит, будто во всех его окнах, во всех квартирах, будто пожар начался. А на самом деле всё не так страшно. Это солнце садилось, закат красивый очень. Садилось медленно и в моём доме отражалось, в каждом его стёклышке. И я подумал, значит, завтра тепло будет. И правда, тепло сегодня. Жара.

Молчат.

МИША. А вы, простите, верите в международный центр всемирного космического разума?

ВЛАДИК. Что?

МИША. Это есть центр такой. Не слышали? Ну что же вы, как будто совсем не интересуетесь всемирным космическим разумом. Нет? У меня есть листовка, она положительно заряжена. Если вы прикоснётесь к ней, то у вас сразу всё хорошо станет, исполнятся любые желания. Все задумки воплотятся в жизнь и закончатся счастливым финалом. Хотите? Я не всем даю прикоснуться, но для вас сделаю сегодня исключение.

ВЛАДИК. Не знаю даже, я чего-то не слышал про такое. Это правда, разве? Это по вере, что ли? У вас же бабушка набожная.

МИША. Это для всех, тут, главное, мысли хорошие иметь и желание.

Миша достаёт из кармана свёрнутый листок, разворачивает.

Вы сначала придумайте желание, мысленно, загадайте его, а потом с закрытыми глазами дотроньтесь до моей листовки.

Владик смотрит на Мишу, тот суёт ему листовку, кивает головой. ну давайте же, давайте. Владик закрывает глаза. Что-то шепчет. Миша пытается сдержать смех. Владик дотрагивается до листка. Миша делает серьёзное лицо.

Только здесь есть одно «но». Если вы про хозяина этой листовки чего-нибудь плохое подумаете или его надежды не оправдаете, мои, значит, тогда листовка автоматически заряжается отрицательно. И тогда ничего не выйдет у вас, наоборот даже, всё у вас наперекосяк пойдёт. Но мы же не разойдёмся с вами во мнениях? Ведь так? Чего нам делить? Вы квартиру купите, мы разъедемся, переедем. И всё хорошо будет. И заряд листовки и вашего желания останется положительным.

ВЛАДИК. А если не куплю я, что тогда будет?

Заходит Аня.                                                                                                                                        

АНЯ. Да, у нас вид хороший, правда? Вам нравится? Только не говорите, что нет, я не вынесу этого. (Смеётся.)

В подъезде громко закричали.

Это у нас тут что-то страшное творится, мы прям замучались.

МИША. Да так это, нет ничего страшного, ну покричат иногда, раз в месяц, у кого ж не бывает. Они женщины, преувеличивают всё. Вы не подумайте. Они иногда кричат. Это загадка для нас. И чего они собираются здесь, чего кричат?

ВЛАДИК. Это всем известно, у вас тут район криминальный, наркотой торгуют. А в этой квартире, наверняка, одна из точек сбыта. Чего ж тут непонятного.

АНЯ. Это правда?

МИША. Да нет, что вы, так, наверное, семейные разборки. Район криминальный? Нет, вроде бы, у нас тихо на улицах. Мы когда гуляем с Аней, ничего такого и не слышим, и не видим, ничего.

АНЯ. Нет, подожди, а вчера, помнишь, парня били. Представляете, Владик, идём мы вчера и крики слышим. Ближе подходим, и видим в темноте – пять парней на одного. И вдруг такой звук, будто раскололось чего-то. А это они взяли какую-то железяку, старую, от фонаря. И по голове тому парню. Этот звук был, потому что у него голова раскололось, да. Мы пришли и скорую вызвали, а адрес не сказали свой.

МИША (смотрит на Аню). Да, да, это мы вчера фильм смотрели. Ничего такой фильм, страшный только. Ей нельзя такие фильмы смотреть, она начинает их с реальностью путать.

Мужики в подъезде закричали ещё громче, слышно, что они там дерутся. Бьют друг друга головами об стены, о двери квартир. Все трое притихли. В двери стучат. Аня вскочила, выключила везде свет. Миша закрыл шторы. Всё стучат и стучат, пинают двери ногами.

АНЯ. Я ни за что не открою, ни за что.

МИША. Нет. Ты думаешь - я открою? Нашла идиота. Они нам головы отвернут и в мусоропровод кинут.

ВЛАДИК. Я же сказал – район криминальный. Я в газете … Продолжение »