…ам, Игорь. Я выйду, можно. Ты едь. Не стой. Открыт переезд давно. Езжай. Я тут останусь. Мне подышать надо. Воздух тут хороший, кажется. Я подышу.

 

Игорь. Сумку оставь. Куда бежать? Там паспорт твой, деньги. Продумано всё. Слышишь? (Смеётся.)

 

Девушка открыла дверцу машины, вышла. Стоит. Смотрит на горизонт, туда, где все поезда исчезают, растворяются в ночи. Вдруг она побежала. Быстро. Тяжело ей бежать. Бежит, живот придерживает. И улыбается почему-то. Нет, смеётся даже. Игорь выскочил из машины. Побежал. Развернулся. Побежал назад. Достаёт ключи из зажигания, нажимает на кнопку на брелке. Побежал опять. Оли не видно.

 

Игорь. (Кричит). Найду тебя, сука, найду. Слышишь меня, сука.

 

Сел в машину. Берёт сумочку Оли, вытряхивает содержимое. Что-то ищет. Нашёл паспорт. Рвёт его пополам. Потом ещё на две части.

 

Игорь. Я ж матери пообещал уже. Как я теперь приеду к ней? Я же тебе добра хотел, сука ты, стервятница. Мать же порвет меня. Она же внука хотела. Не ты не хотела, не я, мать только. Она ж меня опять слабаком, размазнёй назовёт. Я не такой. Я сильный. Я лучше всех вас, слышишь. (Нажимает на гудок. Звук ползёт дорогу через дорогу, через рельсы, ползёт к домам.)

 

 

Сцена седьмая.

 

Двор. Кое-где в зашторенных окнах виден свет. Не спит кто-то. Дома – шестнадцатиэтажки образуют плотное кольцо. Внутри кольца – детская площадка, состоящая из двух качелей, двух зайцев на пружинах, квадратной, ярко-зелёного цвета песочницы и красной скамейки. Вокруг площадки – деревья. Тополя и рябина. На скамейке сидит Аня. Она курит. Носком кроссовка делает ямку в земле. Смотрит на поезда. Во двор забегает Оля. Видит Аню. Садится рядом.

 

Оля. Закурить дашь?

 

Аня. Тебе можно разве? Уродом будет. Я виновата.

 

Оля. Жалко, что ли? Я отдам тебе. Сколько? Два рубля где-то.

 

Аня. (Смеётся.) Себе оставь, мамаша.

 

Аня достаёт пачку, протягивает Оле сигарету. Сидят, курят.

 

Оля. Знаешь, деревья – они очень дружные, они всегда вместе. В природе продумано всё, деревья не смогут существовать в одиночку. Иногда я завидую им.

 

Аня. А я тёлкам завидую, которые выскочили удачно и которые не сидят тут в час ночи и сигареты не стреляют.

 

Слышен сигнал машины. Оля пугается.

 

Аня. Нервы не те стали, подруга? У меня тоже самое было. Выносила еле. В каматоз от любой шутки входила сразу. Машины, они имеют привычку сигналить порой.

 

Оля. Слушай, мне надо пересидеть где-то. Это парень мой. Он ребёнка забрать хочет. Ясно тебе? А я не отдам. У меня деньги есть. Я в живот спрятала. На первое время хватит. Я половину тебе отдам, честно. Ты только спрячь меня. На два дня всего. Я бабушке позвоню или ещё кому-то. Мне решить надо, подумать. Говорил, врачи там, знакомые, рожать хорошо будет. Сам забрать хочет, матери отдать. А она старая. Он умрёт там. Сын мой.

 

Аня. Общага моя, ехать надо. На автобусе минут сорок. Это район новый, спальный он, от центра далеко. Через три часа транспорт ходить начнёт. И не пустят тебя. Ты же не работник завода. Через окно только. Не выход, сама видишь. Не по окнам уже.

 

Оля. «Аборт делай». А мне нельзя сказали. Один раз сделаю и всё тут. Он найдёт и убьёт меня. Чтоб назад не везти. Ребёнка достанет. Разрежут в больнице меня. Раз знакомые там. Сделает всё. Не найдут. Мать меня прокляла, как я такая стала. Институт, говорит, не закончила, а уже по мужикам пошла. Мужиков ненавидит всю жизнь. Я до сих пор не знаю, откуда взялась я? Спросить невозможно её. Говорит, ветром надуло. Северным.

 

Аня. Я всегда думала, что ветер всё же живое существо. Он поднимает пыль и старые воспоминания. Он всё уносит далеко куда-то и складывает в бесформенные огромные ящики под очень секретные замки. Мы в детдоме смотрели в окно по ночам, как ветер разговаривает с деревьями и как они ему отвечают. (Молчат.) Говорил мне, что у детдомовских дети уроды всегда. Мы с девчонками всегда на колесе мечтали чёртовом прокатиться. Хоть разок хотя бы. Тут нет у нас. Только в соседнем, в областном городе есть. Нас кто повезёт?

 

Оля. (Курит, отстраненно). Это далеко разве?

 

Аня. Час всего. Сейчас поздно уже. Не надо стало. Мечта осталась, а желание прошло.

 

Во двор въезжает машина. Оля вскочила. Смотрит на Аню. Сейчас только в ней она видит спасение. Она для неё самый главный человек. Другого такого не будет. Аня хватает Олю за руку, они бегут к подъезду, открывают двери. Игорь выходит из машины. Видит только как тяжёлая железная дверь медленно закрывается, не оставляя надежды догнать Олю.

 

Сцена восьмая.

 

Кухня. Мария кипятит чайник, что-то достаёт из холодильника. Вздыхает. Оля и Аня сидят за столом. Смущены.

 

Мария. Как свиньи напились тут. Упали, один на диван, другой рядом, на полу прямо. Представляете, за водкой два раза бегали. Я сто грамм с ними приняла, как лекарство на вкус, всю жизнь не понимала. Как смотрю – стакан выпить могут, меня в дрожь аж, пробирает всю. Вспомнить и то, страшно просто.

 

Аня. Помочь вам? Всё равно сидим так. В гостях будто.

 

Оля. Да. Мы на пару минут только. Чай попьём и поедем. Автобус подождать. Холодно стало. Боюсь, застужаться нельзя, понимаете? Мне врач строго сказал.

 

Мария. Нормально сидите. Тут раньше семи и не придёт ничего. Автобус ждать – не дождётесь. Маршрутки с восьми начинают. На ней и поедете. Хотя, растрясёт всю. Уж не в маршрутке тебе разъезжать-то.

 

Аня. Пристрою её. В общагу и не знаю даже. Мегеры там все такие. После двенадцати не пускают никого. Мы через окно обычно, по лестнице пожарной. Ничё так, можно слазить. Ей нельзя уж, сейчас-то.

 

Оля. Я в институте училась когда, тоже жила. В общежитии то есть. Три курса не отучилась даже. Мать попросила ректора. У нас однокомнатная. Я надоела ей. Говорит, за 17 лет в горле встала. Я собрала вещи да поехала. Игорь сразу к себе забрал, познакомились как. У него двухкомнатная и своя к тому же, от родственников по наследству досталась. (Улыбается.) Так что я привычная вроде. Меня и не испугаешь ничем.

 

Мария садится за стол. Смотрит на Олю.

Мария. Оставайся пока уж. Куда тебе? Квартира  у нас чистая, на солнечную сторону выходит. Андрюша в командировку скоро, аж на две недели отправится. Мне всё равно скучать придётся. Я на работу уйду. Ты одна, считай. Приду, поедим да и спать ложиться. Дни так и пройдут. Мать, может, образумится. Позвоню ей. Поговорю,  по-женски, так сказать. Ребёнку-то не условия, внимание главное.

 

Оля. Денег подкопила я. Со стипендии откладывала. Игорь давал постоянно. Врала, сколько что стоит. Он не разбирается.

 

Оля снимает свитер, поднимает футболку, на животе бандаж, а внутри – пачка денег. Оля кладёт их на стол.

 

Оля. Это всё, что есть у меня. Может, на квартиру снять хватит? Тут как с ценами у вас? Не дорого сильно? Я маленькому откладывала. На вещички разные.

 

Аня. Я тоже, с зарплаты отложила. Я добавлю тебе. Вместе жить будем. Я тебе помогать стану, за ребёнком пригляжу. Я же два через два работаю. Ты потом устроишься. Я тебя на завод устрою, хочешь? Там неплохо вроде, и кормят бесплатно. Коллектив опять же. Все девки хорошие, полдетдома там. Считай, знаю всех, не обидят тебя. Раз со мной придёшь.

 

Оля. (Марии). Видите, всё хорошо как. Бог услышал меня. Он не проклял за Игоря, значит. Игорь только против бога всегда. Нет его, козёл он. Так говорил. А я верю всегда. Он, Бог, есть, он один какой-то, какой – и не знает никто. Все только думают, что знают, что нашли истину. Нет, он настолько не похож ни на одного из Богов. Что, если бы люди увидели, узнали бы, кто он, то они перестали верить бы. Потому что он – он один из нас, он такой же, как мы все вместе взятые, или как каждый из нас, по отдельности. Голый и неприкрытый. Ни душой, ни телом. Без прикрас все кажутся страннее, чем в жизни обычной. Нельзя никого видеть таким, какой он есть, какой с самим собой, когда наедине остаётся. Потому что, видишь когда, теряется тайна. Теряется смысл – а смысл  - это увидеть всегда, подсмотреть тайну чужую. Другого нет смысла. Только и живут все этим.

 

Аня. Не скажи. Я живу воспоминаниями и жалею всегда обо всём. Я люблю приятные запахи и длинные сны. Люблю вкус сладких ногтей и новые сообщения. Люблю, чтобы будильник звенел, когда я уже проснулась вовремя и попила кофе даже. Люблю персиковый сок и новые фильмы.

 

Мария. Одна я живу настоящим. Так, кажется? Оставаться надо тебе. Ерунду думаешь. Квартира, завод. На завод и я тебя устрою, мастер я ж. Другое надо тебе, не будни заводские да кормёжка бесплатная. Ребёночка родишь и посмотришь дальше. В город вернёшься. Институт закончишь. Жизнь ведь, непредсказуемая она. Говорить все могут.

 

Сцена девятая.

 

Утро. Солнце только недавно появилось на небе, смотрит сквозь открытые шторы. Освещает комнаты, кухню и чуть-чуть свет его доходит и до коридора. Как раз здесь и собрались все. И Игорь, и Мария и Оля, Виктор с Андреем. Нет только Ани. Все сидят на наспех поставленных стульях, табуретках, прямо с входной дверью рядом. Сидят, как говорится, «на дорожку», как по обычаю, как до сих пор делают все.

 

Мария. Знала я. Пойми. Сердце не обманешь. Так говорят. Глупо, а правда. Все глупости умные люди придумали. Потому что умные вещи такие как мы, простые, и не запомним даже.

 

Оля. Не жалко мне, поймите. Не страшно это. Ничего это. Лишь мама бы поправилась у Игоря. Беда такая прямо.

 

Мария (Игорю.) Не вези её. Чё стресс смотреть? Инсульт ведь неприятные вещи. Пусть у меня поживёт. Роддом хороший тут. Профессионалы работают. Я и Андрея рожала. Ничего плохого не могу сказать. И врачи, и медсёстры, все у нас по высшему разряду.

 

Игорь. Поймите, нам вместе надо быть, момент такой. Вместе всё, навязалось как-то. Нам нельзя терять друга друга, я еле нашёл, все квартиры обзвонил, там ненавидят меня теперь, разбудил всех. Я должен был, мы не найдём потом иначе. Второго шанса не будет.

 

Мария. Думаете, городок так себе? На отшибе? У нас до областного час всего. И дорогу построили. Мост есть. Это если что, если осложнения какие. Даже на скорой увозят. Не говорят ничего, мол, далеко, бензин дорогой сегодня, сами добирайтесь. С завода одна, прихватило на работе, сразу увезли в область и операцию сделали. У нас всё под контролем. Может, лучше ещё, чем в больших городах. Это ведь как посмотреть. Тут каждый человек на счету. Все свои, всех жалко.

 

Игорь. Мы очень благодарны. Мы на обратном пути заедем, сына покажем. Точно-точно. Вы и не сомневайтесь даже. Телефон запишем, чтобы вы не волновались, что обманем вдруг.

 

Мария. Я с работы могу только, не проведут никак. Всё обещают. А мне и не надо особо. Андрею хожу к директору звонить. Восьмёрка у него в кабинете. Андрей сотовый обещал купить. Боюсь, не разберусь в нём. (Молчит.) Из-за денег вы, да. Ну нет, не дам я жизни ей, всем расскажу, пусть завод весь знает. Я за деньги ваши, да я всё сделаю…

 

Оля. Что вы. Я же благодарна ей. Так и передайте. Зла не держу, а благодарю только. За одну-единственную сигарету, которую я буду вспоминать всю свою жизнь. Хорошо? Так и скажите, точно так. За одну-единственную сигарету, которую я буду вспоминать всю свою жизнь.

 

Мария и Игорь стоят, смотрят на Олю. Не понимают, о чём это она говорит тут.

 

Игорь. Ты не курила, нет? Тебе же и дышать нельзя. Я ж бросил даже. Курила?

 

Оля. Что ты. Я понюхала только и назад отдала. Но этот запах, он навсегда останется в сердце моём.

 

Андрей. Не переживай так, мам. Я на недельку и назад, мне как раз в командировку добираться, удобнее будет, поезд прямой оттуда.

 

Виктор. Должен же хоть раз, у отца побывать. Мы в лес пойдём, озеро у нас красивое, на работе хоть мужикам покажу, чтоб завидовали все. И мать посмотрит, бабушка твоя, слышишь, Андрей?

 

Мария (улыбается). Не надо уж, чтоб завидовали прямо, сглазят, мало ли.

 

Виктор (Игорю). Забросите? А то поезд минут через 30 уже. Пешком тут 20 минут хода. На машине пять, поди.

 

Игорь. Договорились вроде.

 

Игорь  обнимает Марию, даёт бумажку с номером телефона. Они берут какие-то свои вещи. Мария, понимая, что уходят они, уезжают навсегда. Понимая, что не вернутся эти  люди, кажется, случайные в её жизни, но оставившие какой-то след, как каждый из нас оставляет в чьей-то жизни что-то, иногда не зная, не догадываясь об этом. Мария обнимает их, целует Олю в лоб, шепчет ей что-то. Андрей подходит к матери, целует её, Виктор встал рядом, остановил взгляд свой, смотрит в глаза Марии, в её светло-голубые, как небо цвета, глаза. Минуту смотрел, а показалось, что вечность целую. Хлопает дверь. Все уходят. Мария сидит на кухне. Одна. Шумит холодильник. Птицы за окном начинают свои ежедневные трели. Слышно как заводится мотор, как уезжает машина. Заработало радио. Шесть утра значит. Всё как всегда.